ТРЕБУЕТСЯ БЫВШАЯ ЖЕНА
Кассандра Агуэро (если не сменила фамилию)

jessica biel

дата рождения и возраст: 276 лет вид; уровень: маг не ниже IV уровня

лояльность: двор порядка (двор хаоса также допустим) род деятельности: сотрудник медицинского блока (не принципиально)

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Кассандра думает, что у гостя их отца жуткий акцент и ему проще говорить уж на своем испанском – хозяева дома все равно поймут, что, конечно, не скажешь о прислуге. Наблюдать дольше минуты за мучительными объяснениями Агуэро у неё не получается – девушка объясняет служанке сама, что требует их гость.
Беседы на родном языке Вилескаса становятся привычным делом, пока он гостит у них (их отцы, оказывается, когда-то были неплохими друзьями).
В один из таких разговоров Кассандра узнает, что родители Вилескаса погибли (убиты, точнее – в разговорах с ней он весьма честен), что его родной дом сгорел (да, он знает, кто совершил поджог, даже слишком хорошо знает – Кассандра решает уточнить подробности чуть позже), что он попросту сбежал от прошлой жизни (Кассандра решает не лезть под кожу, будучи уверенной, что они еще успеют все обсудить, а если нет – узнает остальное от отца). Тем не менее, Вилескас не похож на мрачных героев романов, побитых тяготами жизни, что её, безусловно, радует.
Когда он застает её за изготовлением артефакта для младшей сестры, то учтиво предлагает свою помощь – тут же добавляет, что ни в коем случае не хочет выразить сомнение по поводу её способностей.
Кассандра соглашается.

Вилескас способный ученик, и языки оказываются для него не такой большой проблемой, как ожидалось изначально. Наблюдая за ним, Кассандра ловит себя на том, что уже знает, как прекратить его скитания в поисках чего-то нового – будучи лояльной Двору Порядка, она уверена, что Агуэро себя там найдет.
Вилескас умеет прислушаться (это радует), хотя в некоторых вопросах становится жутко принципиальным, особенно когда начинает спорить с её отцом (это немного раздражает), но кто же идеален? Из Агуэро рыцаря бы, конечно, не вышло, но Кассандре это и не нужно.
Кассандра уже давно не верит сказкам, поэтому не расслабляется лишь из-за того, что Вилескас готов выполнить почти любое её пожелание, даже после свадьбы. На первую годовщину он дарит ей кольцо с сапфиром, магически он оказывается связан с печаткой на его руке, артефакты работают в две стороны – нагревается, когда маг просто хочет напомнить другому о себе, и охлаждается, когда один из них в опасности.
Кассандра, кажется, действительно счастлива.

Она смотрит на выложенные игрушки на стол, на глупую улыбку и настороженный взгляд мужа (будто ребенок, ждущий оценки своих действий), чувствует легкое беспокойство, но списывает все на беременность, и рефлекторно кладет ладонь на живот.
Она говорит, что покупать что-то заранее – плохая примета. Вилескас удивляется, отвечая, что она вроде никогда не верила подобным вещам. Спор дальше легкой перебранки не переходит, потому что игрушки Кассандре нравятся. Она раскладывает их возле кровати и старается не думать о том, что все может пойти не так.
У Кассандры никогда не было какой-то особенной интуиции, но это «что-то не так» все-таки происходит.
Все идет настолько не так, что она обращается даже к глубинным резервам своей магической энергии, лишь бы довести начатое до конца.
Она не понимает причину ужаса в глазах Вилескаса, смотрящего куда-то вниз, пока не опускает взгляд сама и не замечает алые пятна на своей сорочке.

Повреждения оказываются непоправимыми. Все неутешительные вердикты Кассандра слышит от супруга, когда приходит в себя через несколько дней (она потеряла сознание прямо там, едва увидев кровь).
Она не помнит, как уже оказалась дома, но помнит, как попросила его задернуть шторы и оставить её одну.
Она пытается убедить себя, что справится с этим. Они вдвоем справятся, ведь Вилескас никогда не уходит, она слышит его беспокойные шаги и даже пытается немного поесть, поддавшись его уговорам. Еще не конец, чудеса ведь все-таки случаются даже в их мире. Они же маги, достаточно сильные маги, чтобы исправить все, что случилось.
Вилескас сам предлагает переехать на другое место, на что Кассандра соглашается без колебаний. Они действительно пробуют разные способы, ритуалы, зелья и заклинания, чтобы у неё вновь получилось забеременеть – но все тщетно. Они – прости, Господи – даже обращаются к медицине смертных, но врачи лишь разводят руками.

Кассандра не может простить себя за то, что сделала, хотя понимала – она не могла иначе. Хоронить себя Кассандра тоже не хочет, как и жить в гнетущей тишине между ней и Вилескасом, потому что это все возвращает её назад в ту темную комнату с детскими игрушками, которые они так и оставили в своем старом доме.
Она возвращается к своим обязанностям во Дворе, восстанавливает связь со старыми друзьями и приобретает новых. Для всех она словно расцветает вновь, и вот молчание превратилось в милые беседы за ужином с Вилескасом.
Она говорит, что им стоит попробовать что-нибудь еще раз. Сдаваться ведь глупо, они всегда успеют опустить руки, не так ли? Он соглашается, обещая искать любые способы, которые они могли упустить.
Кассандра знает, что Вилескас слишком осторожен с ней и не хочет, чтобы какой-то ритуал нанес ей вред – это злит, но свое негодование женщина скрывает за благодарной улыбкой.
В конце концов, он не сможет отказать ей, когда для завершения ритуала останется всего ничего.
Не сможет ведь?...

Кассандра не знает, чей крик стоит у неё в ушах – его или её собственный? Она вымотана до предела вновь, хотя убеждена, что в ней открылось второе дыхание, но какой в этом смысл, если ритуал прерван на самом важном месте?
Вилескас смог, выбрав её жизнь, а не её исцеление (она бы справилась, ему просто нужно было ей немного помочь).
Когда спустя несколько дней Кассандра говорит, что вряд ли сможет забыть его поступок, Вилескас отвечает, что вернись они назад – он бы сделал это вновь.
Впервые Кассандра ненавидит его за эту честность с ней.
Впервые Кассандра больше не хочет его видеть.
Кассандра отвечает ему не менее честно, говоря, что хочет развод. Вилескас не находит слов, чтобы переубедить её.

Агуэро уезжает в Испанию, после чего они практически теряют между собой связь – подаренное кольцо Кэс снимает на следующий день после отъезда, когда чувствует накатившую тоску.
Она уверена, что справится со всем и сама.
Она сможет начать все сначала.
Ведь сможет?

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

1. Кассандра пыталась спасти младшую сестру. Не воскрешение, но удерживать магией её жизнь пришлось. Магия взяла за это высшую цену – её ребенка и её возможность родить еще.
2. Семью и то, кем Кассандра является сейчас оставляю на ваш выбор. Идеи имеются, но инициативу и развитие персонажа по своему усмотрению только приветствуется. Как и причины её прибытия в Портлэнд – теоретически, они все-таки связаны с Вилескасом (об этом уже лично), на практике же можете обыграть это на свое усмотрение.
3. Торжественного воссоединения между ними не будет. Вилескас до сих пор не подвластен силам инкубов/суккубов, испытывая к Кассандре чувства, но умом понимает, что ничего хорошего из возвращения друг к другу ничего не выйдет. Тем не менее, он все еще готов на многое ради неё, потому что Кассандра навсегда останется для него одним из самых важных людей.
4. Внешность меняема, даже ни разу не принципиальна. Если зацепит роль, но не внешность, думаю, прийти к какому-то соглашению будет более, чем реально.

Пишу посты в объеме 3-5 тыс. знаков, два-три раза в неделю (иногда реже из-за нагрузки в реале), к птице тройке равнодушен, но плохо воспринимаю текст, написанный от второго лица. Большой активности не требую, как и быстрого темпа написания постов, но все-таки желательно не пропадать без предупреждения.

ПРИМЕР ПОСТА

В один момент что-то содрогнулось и перевернулось.
Агуэро это почувствовал, находясь за тысячи километров от Портлэнда, потому что они все связаны Тенью.
Редкий случай, когда Вилескас огорчился из-за отсутствия своей приверженности одному из Дворов, делящих мир пополам, потому что добывать информацию в подобных ситуациях становилось… сложнее.
Вопреки его ожиданиям, силы ослабевать не стали, хотя изменения игнорировать было трудно. Незнание настораживало и заставляло нервничать, а Вилескас все продолжал упрямо считать, что в одиночку ему лучше, чем при чьем-то дворе.
Ситуация разрешилась чуть позже, когда посреди ночи в своих покоях Агуэро обнаружил незванную гостью. Гостья представилась как Хелен, говорила с грубым немецким акцентом, не давая испанскому языку поддаваться ей в полной своей чистоте, и выглядело весьма слабой для представителя своего вида. Женщина же держалась уверено, хотя голод в её глазах не укрылся от Вилескаса. Они обсуждали заказ, что был немного странным, но вполне занятным для такого создателя артефактов, как он. Выпытывать подробности маг не спешил, уточняя детали заказа и моментально обдумывая пути его реализации, хотя в женщине чувствовал шанс раскрыть для себя некоторые ответы.
В какой-то момент её начало клонить в сон, чему она попыталась сопротивляться, и так несколько раз, несмотря на попытки Агуэро убедить женщину отдохнуть у него — вполне возможно, он закончил бы со всем до самого утра — и все-таки её упорство вызывало вопросы.
Вилескас был уже слишком стар, чтобы играть в намеки и чтобы позволить себе удовлетворить свое любопытство, поэтому напрямую уточнил, действительно ли Хелен не хочет спать.
«Я боюсь спать», — в его голове это фраза выжигается клеймом, заставляя месяцы спустя возвращаться к ней раз за разом. На его вопрос во взгляде женщина ответила тем же недоумением, отразившимся на лице.
— Неужели ваш сон все еще не становится преддверием настоящего кошмара?
Портленд излишне дождлив на фоне солнечной Валенсии, душащей жаркими месяцами своей теплотой. Просыпаться так часто от стука капель в окно для Агуэро уже давно непривычное дело, на которое он пытается не обращать внимание уже несколько месяцев.
Его сон все еще не стал тем, о чем говорила Хелен, но теперь маг знает смысл того вопроса, как и причины того страха, едва заметно проскальзывающем в её жестах и голосе. Её он больше не видел, зато видел, как порой тяжело достать иного, застрявшего в своем сне. У него все еще не возникает причин для беспокойства, однако насколько этого хватит — Вилескас не знает, как и не знает, как долго ему удастся оставаться относительно незамеченным для нового лидера Двора Порядка. Точнее, Теневого двора, но во всем этом Агуэро особой разницы не видит.
Ему приходится разбираться со своими делами, возникшими в последствии действий Кроуфорда, о котором теперь не знала разве что подзаборная собака (и то, это остается под вопросом). Думать о том, со скольким бы ему пришлось возиться, если бы он все-таки находился при каком-то дворе, ему не хочется.
Скудный завтрак, поспешные сборы — зонт спасает не так хорошо, как хотелось бы, от холодного дождя, стеной обрушившегося на город, словно пытаясь либо что-то в нем спрятать, либо смыть к чертям собачьим это проклятое место.
Покупать необходимые детали и ингридиенты с каждым разом приходится сложнее. Трудно не засветиться, когда теперь улицы напичканы патрулями, вынюхивающих хаоситов и остальных неугодных. Вилескас не относится к бывшим подданным Двора Хаоса, как и к истребляемым вампирам и перевертышам, но что-то подсказывает — внимание к его персоне для него же самого полезным не будет. Портлэнд теперь выглядит, как тот самый город, который живет по своим правилам и чужаков не приемлет. По крайней мере, до тех пор, пока не избавится от внутренних паразитов.
Ему удается все еще оставаться незамеченным, оставаясь в толпе людей, хотя сейчас смертные стараются быстрее пробегать до своего места назначения из-за непогоды. Возможно, они все-таки не так слепы, как всем хотелось бы думать, а знают намного больше, чем иные предполагают.
Пропуская по узкой дорожке спешащего паренька, попавшего под ливень без зонта, Вилескас натыкается на что-то твердое, едва не потеряв равновесие. Это твердое шевелится и издает лающий звук. Агуэро удивлен, собака остается стоять на месте, смотря на него в ответ, вместо того, чтобы тоже куда-нибудь укрыться от наступившего ненастья.
Пес отбегает на пару метров вперед, прежде чем остановиться и обернуться на мужчину. Вилескас колеблется, прежде чем податься вперед и последовать за животным — слишком примитивно, чтобы использовать это как ловушку, да и кольцо не демонстрировало никаких признаков присутствия перевертыша рядом. Дождавшись его, собака побежала вновь вперед и вновь притормозила, вынуждая мужчину теперь из любопытства следовать прямо за ней.
В конце концов, он способен защитить самого себя.
По восприятию Агуэро они шли достаточно долго, на деле же — не более пяти минут, прежде чем свернуть в проулок, отдавшим кокофонией ароматов из-под крышки мусорного бака. Вилескас замечает, как пес отбегает чуть дальше, а за ним фигуру человека, почти удачно спрятавшегося за строительным мусором.
Он подходит осторожно — все еще не знает, что ожидать — уже лучше рассматривая незнакомца с весьма заботливым пушистым другом, теперь сидящим рядом с ним. Держа руки в жесте, показывающем, что Вилескас не намерен причинять вреда, маг приближается достаточно, чтобы оценить масштабы бедствия — инкуба потрепало знатно, но помочь было возможно.
Ему приходится произнести короткое заклинание, вызывающее над ними защитный купол от дождя.
— Думаю, ваш друг не привел бы сюда того, кто не вызывает у него доверия, а теперь я не могу просто так уйти и не помочь вам. Позволите?

потерялась девочка, просьба подойти к стойке регистрации
«what the hell, dinah» breckenridge // какого-хрена-дина брекенридж

ELIZABETH OLSEN

дата рождения и возраст: 3.22.1989 // 29 лет; вид; уровень: ведьма, IV;

лояльность: двор порядка; род деятельности: инквизитор;

ОБЩЕЕ ОПИСАНИЕ

Дина выигрывает в генетическую лотерею сразу все: красоту, ум, талант к магии. Добирает бонусные очки за идеальную семью. Завоевывает всеобщие симпатии задорным нравом. Радует родителей и не дергает за уши младшую сестру.
(по крайней мере, не при свидетелях)

То, что ей интересно, Дина схватывает моментально. Где-то выезжает на природных способностях. Где-то прикладывает усилия, но, по большому счету, напрягается редко — она же Брекенридж. Разве что-то может пойти не так.
Разве есть в этой жизни хоть что-то, чего она не получит, если очень сильно захочет.

Первый облом — неудачная попытка получить высшее образование — ее не слишком расстраивает. Дина пробует еще раз. А потом еще раз.
(какая же смертная скука, эти ваши университеты)
Заветный лист в рамке украшает стену в две тысячи пятнадцатом. Никакой необходимости в нем она, разумеется, не испытывает, но все равно гордится: диплом вроде как подтверждает, что она взрослая, самостоятельная и дальше по списку. Жаль, что этого категорически недостаточно. Дине нужно что-то особенное. Поскольку идею стать балериной (или космонавтом, или балериной-космонавтом) она переросла еще лет в десять, остается опция «стать круче, чем отец». Отцу об этом до поры до времени знать, разумеется, не обязательно.

По телефону Дина что-то устало говорит про тяжелые вступительные. Технически даже не врет: пока родители наивно считают, что она замахнулась на второе высшее, целеустремленная ведьма проходит отбор в лондонскую инквизицию, где впервые сталкивается с настоящими трудностями. Если раньше для успеха достаточно было просто что-то делать, то теперь бежать со всех ног недостаточно, даже чтобы оставаться на месте. Дина очень быстро понимает, что до уровня отца (во всех смыслах) ей пахать еще лет сто.
Может быть, сто пятьдесят.

Превращение из той самой Брекенридж в дочь того самого Брекенриджа — кажется, худшее, что случалось за всю ее недолгую жизнь. Инструктор прямо признается, что плевать хотел на ее «впечатляющий потанцевал»: вторым Мерлином Дина если и станет, то ой как нескоро, а здесь и сейчас от нее нет вообще никакого толка.
Она заваливает экзамены.
И еще раз.
И снова.

К двадцати восьми Дину тошнит от собственной фамилии. Она все же выпускается (далеко не в числе лучших, на что когда-то наивно рассчитывала), попутно разбив последние розовые очки о нудную стажировку. Почти год мастерски подшивает папки, сортирует архивы и оцифровывает устаревшие на полвека документы. В Лондоне никто не хочет с ней возиться.
«Да пошли вы в жопу», — решает Дина и сваливает в Америку.

Летом 2018-го в Портленд, мягко говоря, никто особо не рвется. Трое убитых инквизиторов, четверо пропавших — Дина, кажется, единственная подает прошение на перевод. Почти ожидает отказ, но вместо этого получает зеленый свет и собирает чемоданы навстречу карьерным перспективам.

Донни Линарес смеется ей в ухо и просит передать привет папочке. Дина лежит на асфальте в каком-то засранном переулке, плачет — не от страха, от злости, — и пытается сосчитать сломанные ребра, но все время сбивается.
Она загадывает: если дотянет до утра, то убьет его своими руками.

Солнце восходит над Портлендом.

ДОПОЛНИТЕЛЬНО

1. Персонажем уже играли. Это не больно, но перед стартом нужно будет обсудить некоторый сюжетный бэкграунд.
2. Посты в третьем лице без тонны рефлексии и заместительных (а-ля «девушка встала»/«брюнетка подумала») — это хорошо. Пример можно присылать сразу в лс.
3. У нас есть планы как на игру в настоящем, так и на флэшфорварды. Дина замешана в нескольких политических интригах, а в будущем имеет все шансы поучаствовать в большом и громком скандале. Также есть опции «я у мамы ведьма», «я у папы детектив» и «ДОКОЛЕ».

Так уж вышло, что Дина за очень короткий промежуток времени создала и двору, и своему отцу, и себе самой охренительно много проблем, поэтому между персонажами в первую очередь развивается типичный конфликт поколений: Эдгар уверен, что до полевой работы она еще не доросла, Иэн готов упрятать ее лет на 50 в подвал, пока не самоубилась, ну а Дина откровенно устала от амплуа глупой наивной девочки. Тем более, что девочка она отнюдь не глупая и далеко не такая наивная, но вот повезло оказаться не в то время не в том месте.
(спойлер: если вас решила использовать принцесса хаоса, то хоть вы трижды будьте умницей — не поможет)

Учитывайте, что к ней относятся снисходительно, а порой не стесняются откровенно задвигать в сторону: на тебе мелки, нарисуй в уголке маму с папой.
На самом деле, ее из инквизиции-то собирались перевести куда-нибудь подальше, но стало не до того.

Это все, кстати, не значит, что Дина не может реабилитироваться, утереть этим престарелым сволочам нос и встать в позу «ну я же говорила».

При чем тут вообще Эдгар:

Дине пять, и ее совсем не удивляет, что у Эдгара есть крылья (кажется, висеть на них она научилась раньше, чем ходить). Странно только то, что папа может в любой момент наколдовать красивые огоньки, а Эдгар этого не умеет. Дина приходит к выводу, что он, очевидно, дефектный. Подумав еще немного, она великодушно его за это прощает.

Дине двенадцать, усеченный курс расового разнообразия ее уже не устраивает, приходится подолгу рыться в домашней библиотеке. Информации про инкубов и там негусто. Она собирается с духом, прежде чем выпалить заранее подготовленный список вопросов. У Эдгара дергаются уголки губ. У Карины, выглянувшей из кухни — глаз.

В две тысячи восьмом они всей семьей сваливают из Лондона в Прагу, и, как будто этого недостаточно, Эдгар уезжает в Портленд. Виктории десять, она виснет на его шее и не заморачивается абсолютно. Дине восемнадцать. Вместо того, чтобы попрощаться, она вспыхивает, цедит сквозь зубы что-то, отдаленно напоминающее «данунахер» и разворачивается на каблуках.

Дине двадцать девять. У нее за плечами диплом, учебка, стажировка и полтора года работы в Нью-Йорке. Она имеет право требовать серьезного, наконец, к себе отношения.

Какого хрена, Эдгар.
Если ты вдруг не заметил, я больше не ребенок, которого стошнило на ковер киндер-сюрпризом.

Когда ее заветное желание, наконец, исполняется, Дина чувствует себя максимально проебавшейся по всем фронтам.

p.s. если вы любите ангст и чернуху, то их есть у нас.
p.p.s. персонаж как таковой не в пару, но при желании можно ебнуть стекловаты.

зарисовочное; опять-таки про дину

В бесконечной череде попыток заговорить теряется суть; Эдгар отмахивается раз, другой, третий — в другой раз, девочка, позже, когда-нибудь, когда у меня будет на тебя время. Дина кивает, стиснув челюсти. Ее хватает где-то на день. Иногда на два.

— Терпение — не твоя христианская добродетель, я смотрю, — хмыкает он, обрывая ее на полуслове. Дина беззвучно открывает и закрывает рот — еще чуть-чуть, из зеленых глаз посыпятся искры. Эдгар без малейших угрызений совести ускоряет шаг, оставив ее посреди коридора; на свете совершенно точно нет ничего такого, что Дина обязательно должна рассказывать именно ему, а не доверенным подружкам, парням или начальству. Личный опыт последних недель и вовсе подсказывает держаться подальше от любых историй, которые имеют отношение к младшей Брекенридж.
Все, что связано с малолетней ведьмой, так или иначе выходит ему боком. Эдгара это не так чтобы устраивает. Вообще не устраивает. Не-а.

На рингтоне надрывается i'll keep coming, но он вскользь подумывает поставить bitch came back.
Хочешь испортить с кем-нибудь отношения? Начни день с уверенного «нам надо поговорить».
— Форма предварительной записи есть на сайте. Твое обращение рассмотрят в трехдневный срок, — не дослушав до конца приветствие, заверяет Эдгар. Умалчивает о том, что Дине это вряд ли чем-то поможет. Едва ли ее нежелание заниматься письменной работой сочтут достаточным основанием для личной встречи.
Он, например, не считает.

Автоматические ворота открываются, пропуская автомобиль. Темноволосая ведьма переминается с ноги на ногу в нескольких футах поодаль; смотрит на Эдгара весьма и весьма недовольно. Он возвращает ей точно такой же взгляд.
Может быть, баранье упрямство — семейная черта всех без исключения Брекенриджей. Вижу цель, не вижу препятствий, вот это все. Карина ему десять лет за каждым поворотом чудилась со своими корзинками, шляпками и радостным «мой муж не мудак». Страшно представить, что будет, если Дина последует примеру матери.

— Хватит! — у Дины горят глаза — фигурально — и пальцы — без шуток: по коже, явно реагируя на настроение буйной девицы, то и дело пробегают крошечные огоньки. Он морщится; в учебке птенцу, не способному контролировать свою магию, с радостью навесили бы пару дополнительных занятий по управлению гневом. Или просто навесили бы, в зависимости от настроения инструктора.
Почувствовала себя настоящим инквизитором и сразу расслабилась? Эдгар щурится, задумчиво поглядывая на Дину.
(они все только выиграют, если отправить ее, скажем, на переаттестацию)

— Хватит обращаться со мной как с ребенком, Эдгар! Сколько мне должно исполниться, чтобы получить право голоса, сто? Сто двадцать? Сто сорок?! — кажется, что-то подобное он видел в сериалах. Главный герой в один прекрасный момент идет против системы, посылает опостылевшего босса к чертям собачьим, а потом выкатывает ему проникновенную отповедь. Босс шокирован, а герой, вопреки ожиданиям, не уволен и даже повышен.
Помнится, полвека назад у одной рыжей мадам это даже сработало. Трава тогда была зеленее, по всей видимости.

— Есть такое клише: девушка говорит, что она в состоянии сама о себе позаботиться, а в следующей сцене ее приходится спасать от неминуемой смерти, — он подходит ближе, скрестив на груди руки, и останавливается в паре шагов.
— Есть еще одно клише: ребенок, который заявляет, что он не ребенок, — продолжает Эдгар без особой жалости.
— И третье клише: кабинетная ведьма, с чего-то решившая, что от нее в поле будет больше толку, чем от всех остальных инквизиторов, вместе взятых.

— Как я вообще могу получить опыт настоящей работы, если мне ничего не доверяют? — вместо возмущения он слышит жалобную обиду.
Может быть, она права, думает Эдгар.
Может быть, нужно дать ей шанс.

...

— Что?.. — Дина, кажется, не больно-то и рада. Эдгар вежливо улыбается, жестом приглашая ее внутрь. Исключительно мотивированная, по собственным же словам, специалистка выглядит растерянной и ни разу не воодушевленной.
— Просто интересно, что ты из себя представляешь. Тренировка начнется, когда ты будешь готова, и закончится только когда я скажу, что она закончена, это понятно?
Она растерянно кивает, прижимая к груди спортивную сумку. Потом, опомнившись, убегает в ближайшую раздевалку. Эдгар ограничивается тем, что скидывает ветровку.

Сперва она нервно смеется. Потом все-таки начинает сплетать сеть — безобидную, явно учебную. Только пару минут спустя, когда очередное заклинание разбивается о лезвие Нуаду, Дина начинает злиться всерьез.
— Если это все, что ты можешь предложить... — Эдгар пожимает плечами, не думая ради приличия хоть на шаг в сторону сдвинуться. В ответные чары она вкладывает столько энергии, что могла бы впечатать его в соседнюю стену, но он и их успевает отразить раньше, а потом все-таки бросается рывком вперед.
— Время смерти — одиннадцать тридцать две, — сообщает он, придерживая Дину, чтобы не ударилась головой. — Еще раз.

— Одиннадцать тридцать пять.
— Одиннадцать тридцать шесть.
— О. Смотри-ка, снова тридцать шесть. Ускоряешься, — весело фыркает, пока она пытается отдышаться и косо смотрит на застывшее в паре дюймов от горла острие. Эдгар разворачивается, чтобы вернуться на свое место. Заклинание, состоящее, кажется, из концентрированного отчаяния, прилетает ему точно между лопаток и швыряет на пол. Следом уже торопится второе; жидким пламенем растекается по футболке, прожигая ткань вместе с кожей.
Кажется, он кричит. Дина кричит точно: на остатках своих сил гасит огонь и со всех ног летит помогать. Тянет на себя, что-то нервно лопочет, явно вспоминает короткий обязательный курс целительства. Хрипит, когда его пальцы сжимаются на ее шее.

— Одиннадцать тридцать семь, — сухо подмечает Эдгар. — Я не говорил, что мы закончили.